Сказка о проклятии Тамерлана

Боюсь, что подобно ежедгодно-новогодному повтору “Иронии судьбы” российские телеканалы станут традиционно показывать фильм “Проклятие Тамерлана” каждый год накануне 22-го июня или 9-го мая, Дня Победы над фашизмом. Трудно назвать фильм документальным, где патриарх узбекского кино, военный оператор Малик Каюмов говорит, что вскрытие гробницы тимуридов в Самарканде в июне 1941-го года стало прелюдией нападения гитлеровской Германии на Советский Союз.

А когда вернули кости Тимура в сакрофаг и замуровали, советские солдаты дали отпор немцам под Сталинградом и на войне произошел перелом.

Насколько эта мистика соответствует здравому смыслу, не говоря уже о научном или околонаучном объяснении, лежит на совести рассказчика, авторов, редакторов и консультантов фильма, но то, что Каюмов обвиняет в этом выдающегося таджикского писателя Садриддина Айни никак не соответствует действительности. Не приведя достоверных фактов, и твердя обо всем только “на честном слове ветерана” он рисует картину, по которому, получается, что Айни являлся намного всесильным, чем все руководители Узбекистана и даже “вождя всех народов и времен” Иосифа Сталина.

КАМЕНЬ В ОГОРОД АЙНИ

Непонятно, почему Каюмову потребовалось винить во всем этом великого Айни, который, по его словам, якобы являлся инициатором вскрытия погребений Тимура и тимуридов.

А какова историческая правда? Обратимся к документам. Действительно, в начале 1941-года по решению правительства Узбекской ССР была организована экспедиция в Самарканд по вскрытию погребений в мавзолее Гур-и Амир (в переводе с таджикского “могила эмира”).

В ее состав входили ученый и зампред Совмина Узбекистана Т. Н. Кары-Ниязов (руководитель), антополог-скульптор М. М. Герасимов, антрополог Л. В. Ошанин, профессор востоковедения А. А. Семенов, химик-реставратор В. Н. Кононов, архитектор Б. Н. Засыпкин, археолог В. А. Шишкин и узбекский ученый Х.Т. Зарипов. Как видим, это были в основном ученые из Академии Наук СССР и двое представителей Узбекистана, а Садриддин Айни в этом списке не значится. Но следуя словам Каюмова, авторы фильма называют Айни членом государственной комиссии, в котором он не состоял. Начиная с этого камушка далее в огород Айни полетят кирпичи.

Айни не состоял в данной государственной комиссии. То же самое подтверждает отсутствие даже самого малого упоминания о работе в составе данной экспедиции в мемуарах и дневниках Айни, который скурпулезно описывал любое свое участие в делах советских органов, особенно после попыток его ареста и обвинений в антисоветской деятельности в 1938 году. Он не упускал ни одного повода, чтобы упоминать о своем участии в государственных делах как бы в качестве доказательства собственной лояльности властям. А в такой ситуации никак невозможно не похвастаться членством в Государственной комиссии высокого уровня и общесоюзного масштаба.

Айни так же мог бы об этом написать в своих статьях. В июле и августе 1941 вышли два антифашистских и антивоенных эссе Айни — “Чингизхан 20-го века” и “Семиглавий див”. Казалось самое время использовать собственное впечатление о вскрытии могилы Тимура, еще одного кровожадного военачальника, покровителя, как твердит Каюмов, демонов войны. Но нет, Айни и словом не упоминает об этом. Такое «упущение» совершенно не свойственно этим годам жизни писателя. Читайте его дневниики, господин Каюмов!

И при этом, как утверждают авторы фильма, Айни мечтал писать роман о Тимуре.

ЧТО ОНИ ИСКАЛИ В ГРОБУ?

Официальное объяснение причин экспедиции заключалось в изучении эпохи узбекского поэта Алишера Навои в связи с подготовкой к празднованию 500-летия поэта, а основной задачой называлась “проверка достоверности некоторых исторических данных о Тимуре и тимуридах, а также восстановлении их облика по черепам.

Но есть и другая версия, по которой Сталин хотел найти сокровища тимуридов. Советская власть нуждалась в золоте и к тому времени было несколько случаев экпроприации великих гробниц, церквей, кладов. Согласно этой версии вскрытие гробницы было проведено под внимательным оком советского НКВД. Вряд ли существование некоторых сомнений властей в лояльности Айни позволили бы ему учавстовать в мероприятии государственной важности, в которой вовлечен НКВД.

В своих воспоминаниях, изданные в Москве в 1970 году, глава экспедиции, Кары-Ниязов, пишет, что в ходе работ в мавзолее Гур-и Амир он иногда советовался с «писателем и историком Айни», который жил поблизости.

По всей вероятности, Айни был нужен главе экспедиции как “внештатный консультант”, несравнений знаток исторических источников — летописей, антологий, словарей и трактатов. А также еще с времен учебы в медресе он занимался сбором народных преданий и притч, книг и рукописей. Кроме того, все надписи на могильных камнях были сделаны на таджикском языке, государственном языке эпохи тимуридов. Хотя Кары-Ниязов тоже по происхождению таджик и родился в образованной семье в Худжанде, математик по специальности, вряд ли он мог превзойти Айни в разборе надписей на могильных камнях, чтении и трактовке различных исторических документов.

Кары-Ниязов вырос в Фергане, а Айни в Бухаре и Самарканде. Поэтому Айни мог быть полезен главе экспедиции и как знаток местных обычаев и традиций.

ТРИ СЕДОВЛАСЫХ СТАРЦА

Судя по мемуарам Кары-Ниязова, еще до начала экспедиции были изучены почти все известные к тому времени документы о Гур-и Амир и рассказ Малика Каюмова, о том как к участникам экспедиции пришли три белобородых старца с древной книгой, в котором якобы говорилось, что всрытие гробницы Тимура станет причиной войны, больше смахивает на сказку.

Кары-Ниязов, который все операции по вскрытии гробницы проходили под его руководством и в его присутствии пишет, что “момент вскрытия сакрофагов было снято на кинопленку Маликом Каюмовым.” Скорее всего Каюмов находился там только в это момент. Но странно, что старцы приходят именно к Каюмову, а не к Кары-Ниязову, человеку облеченному властью. На Востоке так не принято.

Вот что говорит Каюмов-сказочник: «Вошел в ближайшую чайхану, смотрю — там три древних старика сидят. Я еще отметил про себя: похожи друг на друга, как родные братья. Ну, я присел неподалеку, мне чайник и пиалу принесли. Вдруг один из этих стариков и обращается ко мне: «Сынок, ты ведь из тех, кто вскрывать могилу Тамерлана вздумали?»

Кем же были эти старцы? Посланники из космоса? Почему же Кары-Ниязов, подписавший государственный отчет о вскрытии погребений, нигде не упоминает о них. Если это было невозможно сделать в отчете, он мог бы упоминать об этом в своих воспоминаниях, которые весьма откровенны.

Как упустили старцов и не узнали их имен в то время, когда по историческим документам, в те же самые дни был арестован охранник мавзолея Мухтар Алаев, обвиненый в распространении слухов. Ведь они тоже могли бы быть арестованными за антигосударственные слухи или попытки саботажа.

Но важнее всего, что это была за книга? Как называлась? Неужели Кары-Ниязов мог бы упустить такую книгу, тогда как он по крупицам собирал почти всю информацию об Гур-и Амир? И куда потом исчезла такая архиважная книга?

ЧТО ЖЕ ЭТО БЫЛА ЗА КНИГА?

Айни с его феноменальной памятью не мог бы забыть название книги и не искать его позже, когда был избран первым президентом Академии Наук Таджикистана и все древные рукописи этого учреждения были под его рукой. Используя их он позднее написал десятки книг и исследований и вряд ли охотник за рукописями мог упустить такую «добычу».

И если Каюмов прав, что Айни мечтал писать роман о Тимуре, не мог же он так лекгомысленно относиться к древней книге? И не спросить имен тех старцов. Очевидцы рассказывают, что Айни при встрече с новыми людьми, первым делом спрашивал про их корни, родителей, месторождение и т.д. Каюмов говорит, что «Айни начал оскорблять тех старцов по фарси, и начал палкой своей гнать их. И он сделал так, что эти люди, обиженные, оскорбленные встали и ему сказали пару теплых слов и ушли».

Непонятно, почему на фарси, но еще более непонятно, что Айни мог кого-то оскорбить, тем более людей старше себя, стариков, и гнать из палкой. Абсолютно не похоже на Айни. Где же уважение к старшим, о котором писал сам Айни? Неубедительно! Слова Каюмова полны ненависти к Айни. Вряд ли это признак правды. Тем более, что в живых нет ни Айни, ни Кары-Нязова и ни Семенова. Нет ни аудио- и не видеозаписи.

Выходит, что главным в экспедиции был Айни, а не Кары-Ниязов или Герасимов, и он принмиал решение, что и как делать? Но в кадрах, снятых Каюмовым в мавзолее мы ни разу не видим Айни. Каюмов не снял его даже тогда, когда по его же словам, Айни как ребенок подняв обе руки вверх кричал «Ура! Я был прав!» Что же получается? Когда нет других живых свидетелей можно ляпнуть все-что приходит в старую голову.

В другом месте фильма, Каюмов говорит: «А Айни сидел как мышь и ничего не говорил.» Почему же как мышь, а не как рыба? Не потому ли, что мышь — мерзость, а рыба — красота? Как позволяет себе седовласый человек, проживший такую долгую жизнь такотзываться о великом представителе другого народа, которого еще недавно считали основоположником узбекской советской литературы? Это что — недовоспитание или старческий маразм? Или сильная любовь к полководцу, которого вдруг кто-то потревожил.

Каюмов не допускает таких выпадов по ардесу Герасимова, который признается в своих воспоминаниях, что жаждал держать в руке череп Тимура и составит его скульптуру. Фильм-то ведь российский!

ГДЕ ЖЕ ЭТО БЫЛО НАПИСАНО?

“Не тревожьте дух войны, который погребен вместе с полководцем Тимуром Курагани.” Логичнее было бы видеть такую надпись на могильном камне, чем на страницах никому неизвестной книги. Как говориться, не отходя от прилавка. Но, судя по официальным отчетам, существование такого надписа на могильных камнях, увы, не зафиксировано. Кары-Ниязов приводит полный текст всех надписей, найденных в мавзолее.

Неизвестно, на каком основании в фильме звучат такие слова: «Надпись на нефритовой надгробной плите гласит: «Всякий, кто нарушит мой покой в этой жизни или в следующей, будет подвергнут страданиям и погибнет». Кто это видел и кто перевел? Что означают словосочетания “в этой жизни” и “в следующей жизни”? Реинкарнация души?  Можно ли верить “постановочным кадрам” фильма?

По традиции, мусульмане не пишут на могильных камнях слова угрозы или злости. Больше пишут слова прощения, успокоения и доброй памяти.

Вместе с тем, следует признать, что это не простая могила и нельзя сказать, что о мавзолее эмира не существовали и не существуют десятки различных легенд и поверий. Действительно, согласно одному из них нельзя дотрагиваться до предметов находящихся в мавзолее или показать неуважения у ним. Но это больше всего исходит из исламской традиции, которая запрещает тревожит погребенных, хотя жесткое предосторожение относительно усыпальницы тимуридов имеет и другие корни.

Дело в том, что само воздвижение величественных мавзолеев радикально противречит исламской традиции. А украшение погребений драгоценностями и вовсе запрещается как свидетельство язычества. Видимо, поэтому в свое время, в ходе междоусобиц и при первых признаках распада империи тимуридов, мавзолей Гур-и Эмира был разграблен, как чужое и не сакральное по исламским меркам погребение.

Наследники Тимура всегда боялись, что останки жестокого и кровавого правителя могут подвергаться надругательствам.

Есть сведения о том, что в 1406 году тольпы грабителей смутной времени растоптали мавзолей, вынеся из него золотые предметы, покрывала, расшитые золотыми нитками, ковры, амулеты, камни и т.д.

Когда четвёртый сын Тимура, Шахрух (1377-1447) вновь захватил Самарканд в 1409 году, он нашел некоторых из похитителей ценностей, жестоко покарал и решил переделать мавзолей по исламским канонам, без каких-либо украшений и излишеств.

Тогда же он и издал указ убить на месте любого, кто дотронется даже до стен мавзолея. Указ должен был выполняться самым жестким образом, так как через некоторе время Шахрух перенс столицу из Самарканда в Герат. А страх должен был прочно оставаться в Самарканде даже и в отсутствии правителя.

Возможно, всеобщий страх по отношению к мавзолею осталась в народной памяти в виде различных сказаний, в том числе и преданиями о том, что дотрагивание до могил освободит демонов войны и жестокости.

ДРУГИЕ ЛЕГЕНДЫ

Судя бо документам, собранным до начала самаркандской экспедиции было неизвестно где точно погребен Тимур. Кары-Ниязов, например считал, что Тимур погребен в Герате. Его теория базируется на том, что Шохрух перенеся столицу из Самарканда ва Герат, перенес и останки отца.

Другие ученые называли Кеш (современный Шахрисабз), Балх, Утрар и другие города. Действительно в день смерти Тимура по его же завещании могила для него была изрыта в Кеше, рядом с могилами отца и матери, но он не был погребен в своем родном городе.

На основании записок Герасимова о том, что ему пришлось перебороть в себе ученого, чтобы добавить монголоидные черты черепу извлеченному из гроба Тамерлана, сегодня некоторые пишут о том, что в могиле был обнаружен вовсе не Тимур аз человек с европейскими чертами лица. Рыжие волосы, обнаруженные в сакрофаге, еще одно доказательство того, что это не скелет Тимура, так как у него были черные как смола волосы.

Каюмов, увидевший останки и снявший их на кинопленку, говорит о человеке выского роста («метр восемьдесять, метр девяносто”, с вожделением говорит он). А ведь во всех исторических книгах говорится, что Тимур был невыского роста, традиционного для его племени.

Смертельный запрет, предотвращающий возможное вскрытие погребения в Самарканде и пугавший богами войны мог бы еще означать и страх Шахруха, который возможно действительно вывез останки отца с собой в Герат и не хотел, чтобы об этом узнали люди.

Интересно, можно ли выяснить истину через генетический анализ ДНК? Скорее всего да, если изучить и сопоставить генетический код всех представителей тимуридов. И если окажется, что действительно в Самаркандском сакрофаге находился не Тамерлан, а кто-то другой, кто предположительно заменил Тимура в могиле, то вся псевдонаучная версия Малика Каюмова окажется ничем иным как комедией замены места действия из серии «Ирония судьбы», полностью испортивший в принципе нормальный фильм о последнем пристанище Тамерлана.