Ухабы от Петкеля

Cделал маленькое открытие: Даже самые лживые мемуары способны честно показать портрет мемуариста! Звучит как афоризм, свет которой забрезжил, или же лучше сказать, подмигнул фарами чекистского УАЗика, когда я перевернул последнюю страницу воспоминаний бывшего председателя КГБ Таджикской ССР Владимира Виктровича Петкеля.

Читал «Жизненные ухабы чекиста», изданного в 2010 году в Донецке по-андроповски, то бишь по диогнали. Как бы быстро не бежал мой взгляд по строчкам и главам, с каждой страницы на меня смотрели два разных антогонических друг другу Петкеля, хотя в конечном итоге получалось, что вижу двуликого Януса.

Стоило бы ему разделить собственное жизнеописание на две части. Дюжина глав могли бы составить первую часть – до начала работы в органах безопасности и все остальное вторую часть – трудная, изнурительная и двусмысленная работа в КГБ, в том числе в качестве руководителя столь важной организации в Таджикистане, которому к большому моему разочарованию он посвятил всего-то маленькую главу, по-чапаевски или по-буденновски, этаким кавалерийским наскоком прыгая через годы и события. Это несмотря на то, что должность в Таджикистане была вершиной карьеры генерала контр-разведки СССР.

Бросается в глаза явный дисбаланс в описании собственных успехов (очень много и подробно о работе в Карелии и почти ничего конкретного о работе в Таджикистане). Автор объясняет скудность текста в некоторых вопросах тем, что рукопись была проверена Центром общественных связей ФСБ РФ и надо понять, что согласование текста была обусловлена секретностью и тонкостью профессии. А может и неприглядностью дел, совершенных Петкелем в Таджикистане.

О Карелии все в деталях, хотя там он был рядовым чиновником, а о Таджикистане в общих чертах, хотя и с пафосом: «На пике своей карьеры я не только стал организатором и одним из главных исполнителей сложных операций, но так же выдвигал идеи и являлся инициатором проведения той или иной акции контрразведки против спецслужб противника. В период службы в Таджикистане, в ранге руководителя органа безопасности республики, мне пришлось самому инициировать, организовывать, руководит проведением наиболее сложных контрразведывательных операций.» (Стр.10)

Да, думаю, многие в Таджикистане хорошо помнят товарища Петкеля. Как журналист я общался с ним на его пресс-конференциях в Душанбе и один раз удостоился взять у него интервью в Москве. На вопросы отвечал уклончиво и нервозно, говорил ничего не говоря, выглядел хмурым, лукавым и несколько брюзгливым.

Партийные и советские руководители, журналисты, поэты и писатели, да и не только они в Таджикистане боялись его. Но мне стало его по человечески жаль, когда прочел то, что он написал о своем блокадном детстве, смерти родных от голода,  пережитых бомбежек, бегстве по «Дороге жизни» на Ладожском озере, крестьянском трудолюбии и стойкости. Этого я не знал. Многие не знали. Невозможно читать такие строчки равнодушно: «Мама где-то достала несколько плиток столярного клея и немножко жмыха, что добавляли в похлебку. Пахло керосином, но это было спасительной едой, которая нам придавала сил.»

Описание страшного голода и собственного физического состояния не могут не вызывать доверия и сострадания читателя. Мальчиком и юношей Владимир Викторович натерпелся вдоволь несчастья и гнета.

Продолжая читать ловлю себя на мысли, что не каждое дерево может стать столбом дома или мостом над рекой. Знаменитые блокадники, которых мы знаем, доказали, что жизненные трудности воспитали в них волю к честности и справедливости. Но с Петкелем происходит нечто иное, особенно после того, как его – гражданского моряка откомандируют в распоряжение Водного отдела МГБ СССР. С этого момента начинается совершенно другая жизнь и совсем другой Петкель, хотя сам автор вряд ли замечает пертурбацию.

Не только мне, но и читателю, который в жизни не видел Петкеля это разрушение личности особенно видно по его воспоминаниям о Таджикистане. Если конечно, как многое, что пишется сегодня в России о Таджикистане, эти мемуары не направлены на обывателя, которому слово «таджик» не говорит ничего, кроме напоминания о дворников, строителей и Джамшуда.

А может быть и так, что Владимир Викторовичу не очень приятно было писать, как он почти бежал из Душанбе, отметая свои следы. А наследил он здорово. Вот что рассказал в интервью корреспондентам газеты «Азия-Плюс» Нурали Давлату и Марату Мамадшоеву руководитель следственной бригады Генпрокуратуры по расследованиям февральских событий 1990-го года Солиджон Джураев, конечно очень запоздало, 9-го февраля 2012 года, накануне двадцатой годовщины тех кровавых событий: «Оружие, из которого стреляли 12-го числа, принадлежало спецслужбам КГБ Таджикистана.» (Кто стоял за февральскими событиями? «Азия-Плюс»  Далее Джураев говорит о том, что был запрос в Прокуратуру СССР доставить В.В. Петкеля для допроса в Душанбе, но Москва не помогла в этом. Петкель нужен был для допроса скорее всего как подозреваемый в организации февральских событий, а не простой свидетель.

Видимо, отсюда и берет начало «прохладное», мягко говоря, отношения Петкеля к своей работе в Таджикистане. Он много пишет о границе и очень скудно о внутренней ситуации в Таджикистане конца 1980-ых и начале 1990-ых. Читая эту маленькую главу книги про жизненных ухабах Петкеля появляется ощущение, что он только границей и занимался. Сидел где-то у Пянджа и ловил пакистанских, а то и американских агентов. А ведь не пограничником же он был. И совсем мало о том, что произошло в Душанбе в феврале 1990-года.

Петкель работал председателем КГБ Таджикистана с 1985 по 1991 год, и по сути, у него были два крупных события в этот период  – это февраль 1990 года и ГКЧП августа 1991-го.

О неудавшемся путче он хранить гробовое молчание, хотя 18-го августа 1991 года, за сутки до ГКЧП срочным образом прилетел в Душанбе и встречался с новым руководителем КГБ республики. Депутаты тогдашнего Верховного Совета заявили на сессии парламента, что Петкель привез с собой в Душанбе секретный план поддержки ГКЧП и если бы путч не провалился, коварный план, согласно которому КГБ следовало арестовать 1100 человек, мог бы быть реализован.

Помню, утро 19-го августа 1991-го года, когда работник КГБ, уже не прячась под другой фамилией и без какой-либо приличной легенды посетил редакцию нашей газеты «Чароги руз» и предупредил меня, как главного редактора «не раскачать» ситуацию и отнестись «с пониманием» к тому, что происходит в Москве.

Через три месяца мне удалось задать Петкелю несколько вопросов. Он подтвердил свой приезд в Душанбе, но сказал, что находился на отпуске и захотелось посетить друзей. На вопрос о том, почему он встречался с руководителем КГБ республики, он ответил, что по старой дружбе навестил и его. Но встреча состоялась в здании КГБ и длилась несколько часов. А вот насчет отпуска, Владимир Викторович слукавил – за неделю до путча по приказу тогдашнего председателя КГБ СССР В. Крючкова все работники были отозваны с отпуска.

Петкель прервал интервью, когда речь зашла о том, кто же отдал приказ открыть огонь по митингующим 12-го февраля 1990 года? Но потом опомнился и стал винить в этом солдат, командиров роты или взводов: которые якобы открыли огонь с целью самообороны.

Много интересного и исторического мог бы рассказать «товарищ Петкель» в своих мемуарах, зная, какие вопросы до сих пор остаются открытыми. Рассказал, если бы ему не было стыдно или опасно за провокацию, которая бросила маленькую страну таджиков в пучину гражданской войны. Не могу не цитировать Джураева еще раз: «Помните, на пленуме было заявление председателя КГБ Петкеля, что они стреляли в воздух холостыми патронами? Однако следствие установило обратное. Мной лично был допрошен оружейник КГБ, который признался, что до начала событий он выдавал группе «Альфа» КГБ 15 автоматов, 2 ящика патронов и две снайперские винтовки. Руководили спецслужбами «Альфа» Тихонов и зампред КГБ полковник А. Белоусов. Это тот самый Белоусов, который вместе с двумя сотрудниками КГБ 5 мая 1992 года бросил гранату на площади Озоди, чтобы столкнуть две площади митингующих. При этом он переоделся в халат оппозиционера. Тогда было установлено, что именно КГБ активно способствовал развязыванию братоубийственной войны в Таджикистане.»

А вот что пишет Петкель о феврале 1990-го года. Оказывается, все было очень просто – толпа хулиганов, дебоширов и других преступных элементов, сговорившись с муллами попытались свергнуть конституционную власть, «но диалога не получилось и митингующие, а вернее бандиты действовали умело. Чувствовалась их неплохая подготовка, целенаправленное руководство. Погром начался с центрального ювелирного магазина и других престижных торговых точек.» (В.В. Петкель. Жизненные ухабы чекиста», Донецк, 2010. Стр.145)

Вот так вот. Хотели свергнуть власть и построить исламское государство, а начали с ювелирного магазина! Если бы я не был живым свидетелем того, что произошло в Душанбе 12 и 13-го февраля 1990 года, поверил бы этой сказке. В первый день на площади у здания ЦК Компартии Таджикистана собралась толпа из несколько десятков жителей беднейших районов столицы. Они хотели узнать у своих руководителей, правда ли в республику привезли около 3000 армян, пострадавших в результате землетрясения в Степанакерте и им без очереди дадут квартиры? Да, я видел, что некоторые из них были крайне озлоблены, но там были и спокойные, нормальные горожане, которые говорили, что годами ждут своей очереди получить квартиру, несколькими семьями живут в трущобах.

Если бы это были, как выражается Владимир Викторович, бандитами, то погромы, как говорит он, могли бы состоятся уже 11-го февраля. Но люди мирно разошлись после того, как представители властей послушав их, дали обещание, что завтра к этому времени первый секретарь ЦК Каххар Махкамов ответит на все вопрос. Я видел, как люди покидали площадь.

На следующий день из-за журналистского любопытства я тоже пришел на площадь. Но увидел там уже других людей, мало было среди них тех, кто пришел сюда вчера. Настроение у этих них было воинственным. Некоторые кричали нецензурные слова в адрес руководства республики, а тех, что просил, «ребята, не надо брани», окружали накаченные парни и велели не трогать тех, кто хочет докричаться до властей. Эти молодчики даже угрожали некоторым покинуть площадь, если не согласны. К большому несчастью Махкамов долго не вышел к людям и это все более накаляло страсти, вызывало недовольство. Митингующие обвиняли власть в том, что не обращает внимания на их проблемы, говорили, что не доверяют властям и надо эту власть менять.

Махкамов вышел на площадь очень поздно, когда были видны признаки озлобления толпы. Не хочу более вдаваться в детали. Я в свое время писал об этом. Моя статья стала причиной того, что я стал личным врагом Махкамова, и потерял свою должность завотдела в престижной газете. Я писал тогда, что погромы начались только после того, когда солдаты из окон второго этажа и крыши здания ЦК начали стрелять по толпе. Это случилось на второй день. Да, витрины многих магазин были разбиты, один из них – по продаже ковров был сожжен, но было видно, что внутри магазина и на складе было пусто. Ювелирный, о котором пишет Петкель, находился на углу другой улицы прилегающей к площади. Я туда пришел тогда, когда там уже ничего не было и не могу сказать, были ли там ювелирные изделия или нет. Да и не это было важно в тот момент, когда вокруг были трупы и раненые. Хотя позже власти сказали, что солдаты стреляли холостыми патронами, а людей убили митингующие, я собственными ушами слышал, как пули свистели вокруг и сбивали хлопья снега с деревьев.

Тогдашний руководитель органа безопасности республики В.В. Петкель пишет, что подвластная ему могущественная организация не знала что делать в такой ситуации. «Перед оперативным составом встал вопрос: «С чего начать действовать?» Без получения информации о намерениях и замыслах уголовного мира делать было нечего.» (Стр. 145)

Автор противоречит предыдущим главам своей книги, где он говорит, что везде начинал свою работу с создания агентуры, с организации сети помощников КГБ, которые представили бы всевозможные отрасли и группы, а по необходимости внедрял таких в эти объединения или социальные группы. Так как же получилось, что КГБ республики ничего не знал о намечающихся событиях, целью которых, якобы было свержение конституционной власти?

Забегая вперед, процитирую «Сообщение Комиссии Президиума Верховного Совета Таджикской ССР по проверке событий 12-14 февраля 1990 г. в г. Душанбе» где утверждается, что слухи об армянских беженцев циркулировали в городе начиная еще с первой половины января. «Но правоохранительные органы, КГБ, МВД республики проявили беспечность, своевременно не придали им внимания и не предотвратили распространение этих слухов.»

Далее в этом отчете говорится о том, что 25-го января 1990 года со стороны ответственного партработника была передана важная информация о готовящихся событиях секретарю ЦК Абдурахману Дадабаеву, которую он в свою очередь передал руководителям КГБ республики. Комиссия выявила множество фактов игнорирования КГБ острым сигналам. Кроме того, «товарищ Петкель» запретил своим подчиненным ответить на запросы этой комиссии и не предоставить ей возможность просмотра документов и видеозаписей КГБ. По выводам комиссии, МВД и КГБ неоднократно давали руководству республики дезинформацию. Например, 13-го февраля в 12:45 МВД сообщило, что группа людей остановило конвейер завода безалкогольных напитков, а 15 минутами раньше КГБ сообщило, что автовокзал разгромлен. Позже выясняется, что ничего такого не было и в помине. Как и не было «растерзания русского ребенка», «выброса русской женщины с Путовского моста в реку Душанбинку» и «изнасилования беременной женщины». (Три последних слуха напечатала газета «Правда» с подачи правоохранительных органов Таджикистана.)

В трех или четырех местах своей книги «товарищ Петкель» пишет об успешных операциях чекистов с использованием разных методов распространения слухов. Более того, 12-го февраля он находился рядом с Махкамовым и по свидетельству очевидцев, в том числе сотрудника КГБ Абдулло Назарова и зампреда Совмин Отахона Латифи, именно он отговаривал главу республики выйти к митингующим. Он говорил Махкамову, что по его информации на него будет совершено покушение. Позже, некоторые СМИ назвали покушением то, что какая-то женщина бросила в Махкамова свою галошу.

А в главной газете СССР, в «Правде» был напечатан цикл статей под названием «Колокола надежды», который был назван в Таджикистане «Колоколами клеветы». Кроме тех слухов об анти-русской направленности событий февраля 1990 года в Душанбе, было слито много грязи на Таджикистан. Можно сказать, что это было началом того унизительного и оскорбительного взгляда российской прессы на таджиков и Таджикистан, которая продолжается до сих пор.

Классики говорили, что клевета оружие более разрушительное чем меч, раны клеветы не заживают. Таджики говорят, лучше бей меня топором, чем словом. Но что интересно, некоторые пассажи тех статей очень похожи на то, что пишет «товарищ Петкель» в своей книге. Например, в «Колоколах» один безымянный герой событий, глава преступной группировки назван «отморозком». А Петкель пишет: «Я принял решение пойти на прямой контакт с этим отморозком, с тем, чтобы немедленно прекратить безобразия в городе.» (Стр. 146)

Петкель, который всего-то страницей назад называет событие чуть ли не исламской революцией, позже во всем винить авторитеты преступного мира и заявляет, что именно он смог остановить бунт в городе, идя к «отморозку» один и без оружия. А беспорядки остановились сразу же после того, как он надавил на «отморозка», а «отморозок» дал команду «отбой».

Можно ли верить автору? Только в одном случае, если бы он написал, что дал команду «фас» этому же «отморозку» неделю назад. По информации Солиджона Джураева, автор статьи в «Правде», обозреватель ТАСС В. Пономарев был кадровым офицером КГБ: «То, что его статьи были лживыми, установлено следствием. Я лично с ним разговаривал, он признал свою ошибку, сказал, что материал для него готовили председатель КГБ Таджикистана Петкель и руководитель спецслужб КГБ СССР генерал Воротников, который приезжал накануне февральских событий. Потом следствием было установлено, что Пономарев – не простой корреспондент ТАСС, а кадровый офицер КГБ СССР. Во всех массовых беспорядках он сопровождал подразделение КГБ, был в Баку, Армении, Молдавии, Прибалтике.»

Не удивлюсь, если книгу воспоминаний Петкеля подготовил к печати тот самый В. Пономарев, навсегда исчезнувший со страниц российской прессы. Но кровь 26 жителей Душанбе, а может и всех жертв гражданской войны в Таджикистане остается на совести таких людей как Петкеля и Пономарев.

И еще один дисбаланс. До февральских событий 1990 года Петкель был чуть ли не самым активным руководителем в республике. И сразу же после этих событий он почти полностью уходит в тень. Бывший глава следственного отдела КГБ Таджикской ССР, Саиданвар Камолов, который позже возглавил Комитет Национальной Безопасности суверенного Таджикистана в своих воспоминаниях пишет о том, что в последние месяцы своей работы Петкель был больше занят тем, «как бы быстрее транспортировать накопленное имущество на родину, в Россию.» («Ситораи умед», Душанбе, «Адиб», 2012, стр. 127)

А когда другой сотрудник Петкеля через год после февральских событий обвинил КГБ в планировании и проведении этих событий, никто из руководства КГБ или наследников этой организации официально не опровергали заявление офицера КГБ Абдулло Назарова. Но он был убит 21-го июля 2012 года в Хороге и его смерть стала предпосылкой боевых действий в столице Бадахшана. Опять были убиты десятки ни в чем не повинных людей, солдат и офицеров. Все смахивает на новую провокацию, с целью того, чтобы ввергнуть Таджикистан в кровавую пучину новой войны. Трудно в этом винить Петкеля, и демонизировать инвалида, пережившего два инфаркта, и доживающего свои дни в коляске. Петкель давно ушел из Таджикистана, но петкелята, видимо, остались.